Впервом батальоне нашего полка был знаменитый связист. фамилии его я уже не помню, звали лешкой.маленький, худенький, с тоненькой детской шейкой,вылезающей из непомерно широкого воротника шинели, он казался совсемребенком, хотя ему было не меньше семнадцати-девятнадцати лет. особую детскость ему придавали нежно-розовый цвет лица, совершенно непонятно как сохранившийся после многонедельного сидения под землей, и глаза,как огоньки-живые, выразительные, совсем не взрослые глаза. знаменит же он был тем,что много читал. у него была своя библиотека, в прошлом,очевидно,клубная,а сейчас никому не нужная, разбомблённая, заваленная кирпичем.когда бы вы ни пришли на командный пункт батальона, всегда могли застать его в своем углу, у аппарата, с трубкой и с глазами, устремленными в книжку.наверху гудело, стреляло, рвалось, а он сидел себе, поджав ногу,и читал. где-нибудь в сети обнаружится прорыв-загнёт страницу,побежит, починит,вернётся и опять глаза в книгу. лешка читал всё, что попадалось под руку. и всё прочитанное вызывало у него массу различных мыслей, рассуждений ,вопросов. и в то же время он по-детски эмоционально переживал всё приподносимое ему книгами. когда он прочита "попрыгунью" чехова, он долго не мог прийти в себя. по-моему,он даже всплакнул немного. и всё это происходил в каком-нибудь полукилометре от немцев,в подвале,всегда набитом людьми,усталыми,невыспавшимися,где лежали и стонали раненые,где умирали. в декабрьскую ночь нас передвинули на северо-западные скаты мамаева кургана. лёшке пришлось расстаться со своей библиотекой. вот тут-то лёшка и затосковал. у меня был томик хеменгуэя в тёмно-красной обложке. эту книгу я украл у одного длинноносого майора с гладко выбритым лицом и серебряными волосами ежиком. когда я нёс лешке книгу, я невольно спрашивал себя,поймет ли он этого отнюдь не лёгкого писателя. а наутро я узнал,что лёшка ранен. он лежал на плящ-палатке, бледный,потерявший свой девичий румянец. и больше я лёшку не видел. хочется верить,что он жив и по-прежднему много читает. и тот томик прочёл. не думаю что хемингуэй стал его любимым писателем,слишком у него много недоговоренного,а лёшка любил ясность. но в этих двух столь несхожих людях-прославленном писателе и мальчишке,родившемся под саратовом и окончившим только шесть классов,мне видится что-то общее. (по в.некрасову.) какая проблема текста? и
проблема: значимости книг в нашей жизни,
м.горький "детство", р.брэдбэри "451 по фаренгейту".
Односоставные:
В лесу тепло. Какие тропинки! Какая задумчивость, тишина!
Нерас Растут сморчки.
Рас Зеленеет трава - такая яркая среди серых кустов. Бормочет тетерев на вечерней заре. Звезды, как вербочки, распухают в прозрачных облаках. В темноте белеют березки. Осины выбросили свои серые червячки. Но до сих пор на ту же яблоню прилетает в хорошее росистое утро старый скворец и поет.
Сложные:
Кукушка начала куковать первого мая, и теперь осмелела. Весенний ручей запоздал, не успел совсем сбежать и теперь струится по зеленой траве, и в ручей падает сок из поломанной ветки березы. Скворцы вывелись и улетели, и давно их место в скворечнике занято воробьями. Вот странно, - казалось бы, всё уже кончено, самка давно вывела, детеныши выросли и улетели... Для чего же старый скворец прилетает каждое утро на яблоню, где его весна, и поет? Удивляюсь скворцу, и под песню его, косноязычную и смешную, сам в какой-то неясной надежде тоже кое-что сочиняю.
Части сложных предложений связаны между собой интонацией или союзами.
